Янтарное море - Страница 106

106

— Да ведь холодно же, вода вокруг, и снега в лесу по пояс!

— Ничего не поделаешь! Я совсем не хочу, чтобы из-за одного дурака пострадало все наше дело. Завтра или послезавтра мы уйдем. Постарайтесь только удержать этого ретивого чиновника, чтобы он не полез сюда снова.

Линис вернулся в дом озабоченный. Вилкс и Эгле, вылезшие из убежища, поняли, что над их головами сгущаются тучи.

Общее настроение выразил Лидумс. Он сказал:

— Как стемнеет, я поеду искать более надежное место. А вам я советую не подавать признаков жизни. Огня не зажигайте, а еще лучше — укройтесь в подполье.

— У нас же сегодня сеанс двухсторонней связи, — напомнил Вилкс.

— Хорошо, я поеду после сеанса, — согласился Лидумс.

В этот вечер была принята самая важная для Вилкса радиограмма. Англичане переходили к решительным действиям. Они сообщали:

...

«Принимай меры по подготовке рыбака, который мог бы в одну из ночей между двадцать четвертым апреля и четырнадцатым мая вывезти тебя и назначенного руководством влиятельного человека в какой-нибудь заранее назначенный квадрат моря в тридцати милях от побережья. Встреча с нашим судном должна произойти между полуночью и пятью часами утра по московскому времени…»

Поздно вечером Лидумс поехал к оперработнику. Дела принимали такой оборот, что требовалось вмешательство руководства.

Ночью приехал Балодис-Будрис.

После доклада Лидумса он долго молчал, что-то обдумывал. Кажется, Лидумс понял, о чем думает полковник, потому что тихо сказал:

— Вилкс не согласится никого взять с собой, кроме меня. Он уже сказал мне об этом.

— Ну-ну, Викторс, — остановил его полковник, — ты уже и так натерпелся достаточно! Мы еще подумаем над этим предложением. В конце концов англичане просят «кого-нибудь». Не Вилксу решать этот вопрос.

— Но ему будет легче представить меня. Как-никак, но мы ели из одного котла почти целый год! — напомнил Вэтра.

— Я совсем не хочу, чтобы ты весь век оставался разведчиком! — сердясь на то, что Вэтра, в сущности, прав, и не желая в этом сознаться, заметил полковник.

— А не ты ли, Август, любил повторять фразу Хемингуэя: «Впереди еще пятьдесят лет необъявленных войн, и я подписал контракт на весь этот срок»? — грустно напомнил Лидумс. В эту минуту он подумал о том, что, кажется, и сам подписывает этот пятидесятилетний договор.

— Художники тоже нужны народу!

— Ну что ж, буду писать английские пейзажи, ходить по музеям, изучать подлинники Тернера… Я всегда интересовался английским искусством, — чуть натянуто пошутил Вэтра.

— Перестань, дорогой мой!.. Мы еще посоветуемся с Павлом Михайловичем. Утром он прилетит в Ригу и сразу приедет сюда. Давай пока отдыхать. Тебе, наверное, после встречи с Павлом Михайловичем еще придется пойти в лес и посмотреть бункер. На хуторе оставаться, и верно, не стоит. Пусть Вилкс и Эгле еще подрожат за свои шкуры, а то у них все пока проходило без сучка, без задоринки. Так недолго и привыкнуть к мысли, будто у нас тут для шпионов райское житье.

Спать легли тут же, в одной комнате, на приготовленной хозяином целой копне сена, покрытой полостью и простынями. От сена казалось, что уже наступило лето, что за окном должна быть жара, вот сейчас вскочи — и беги купаться в тихую заводь, над которой толкутся столбики белых бабочек дубового шелкопряда и синие мотыльки поденки. И сны от сена были какие-то суматошно радостные, солнечные, от которых и утром еще хотелось улыбаться.

Утром Вэтра и Балодис долго сидели за столом, лениво переговариваясь, не касались только двух тем: вызова в Англию и семейных дел Вэтры. Об Анне художник спросил Балодиса сразу, как только увидел его. Но Балодис ответил что-то слишком коротко: сказал, что редко встречает ее. Поэтому о ней лучше было молчать.

Генерал приехал в этот глухой хутор к полудню, прямо с аэродрома.

Обняв Вэтру за плечи, потряс его, словно примеряясь, он ли это.

— Ну, рассказывайте! — И плотно сел на стул, как будто рассказ должен был длиться по крайней мере до утра.

Вэтра знал, что Павлу Михайловичу все отлично известно, поэтому лишь сказал:

— Английская разведка предложила Вилксу подготовиться к выезду в море. На рандеву придет какое-то судно. Вилкс должен взять с собой «представителя подполья». По-видимому, английская секретная служба решила начать согласованные действия на нашей территории.

— На какое время назначено это рандеву?

— Между двадцать четвертым апреля и четырнадцатым мая.

— Ну, они не торопятся! — сказал генерал. — Предупреждают за месяц! Нет ли тут какого-нибудь подвоха? Когда у нас самые темные ночи?

Балодис вытащил карманный календарь, полистал его.

— Новолуние с четвертого апреля. Первая четверть с одиннадцатого, луна появляется на очень короткое время. Полнолуние с двадцатого. Последняя четверть с двадцать седьмого.

— Вы дали им возможное место высадки? Места для укрытия?

— Да, две недели назад.

— Охрана места высадки и укрытий налажена? — генерал обращался к Балодису.

— Особых мер не принимали, но эти места указаны после согласования с пограничниками.

— Возможное место для высадки воздушного десанта указано?

— Да, в той же радиограмме и в отдельном письме. Это место взято под наблюдение.

— Все это хорошо, но чует мое сердце, что англичане готовят какой-то подвох! — с сердцем сказал генерал.

— Но почему? — воскликнул Вэтра. Теперь, когда он столько времени потратил на охрану шпионов, когда через его руки проходила вся переписка их с разведцентром, он чувствовал себя обиженным этим недоверием Павла Михайловича, как будто Павел Михайлович не очень верил, что он, Вэтра, все сделал хорошо.

106